Люблю я, чтоб легко слагались в рифмы

строчки

Чтоб ритм отчетливый в душе в ответ

звучал,

Чтоб стих мой был правдив, и до предела точно

Мои б он чувства выражал.

Пусть будет он коряв и неуклюж порою,

Пусть кажется размер его не нов,

Стремлюсь я лишь к тому, чтобы писать с душою,

Не тратя зря красивых слов.

I

Под окном моим дорога

Серебристой лентой вьется.

Еле слышно издалека

Песня грустная несется.

Мне под звуки этой песни

И под лунный свет печальный

Открывается чудесный

Мир, понятный для меня лишь.

Для меня тот мир заветный,

Сросся он с моей душою,

Его тайны незаметной

Никому я не открою.

И сейчас смотрю бездумно

Я на ленточку-дорогу,

Только сердце неразумно

Отчего-то бьет тревогу.

Почему-то этой ночью

Один образ, чуть знакомый,

Стал мне мил и дорог очень,

Весь мой мир собой заполнив.

1939 г.

II

Вот опять, как в годы былые,

Я знакомой тропинкой шагаю

И леса и поля голубые

Как родные, меня встречают.

Что-то ласково шепчут колосья,

Воробейка о чем-то щебечет,

И меня, как родную гостью,

Принимает сам кроткий вечер.

Справа церковь видна на пригорке,

Дальше – крыши родимого дома,

На душе мне и сладко и больно –

С детства все это мне знакомо.

Подхожу я все ближе и ближе –

Даже сердце в груди замирает…

Только что ж никого я не вижу

И меня здесь никто не встречает?

Где же мать и отец дорогие,

Где друзей моих шумных орава?..

Тихо никнут поля золотые

И головками клонятся травы.

Ой, ты, ветер, ты, вихрь ураганный,

Закрути меня, милый, летучий,

И о горе моем несказанном

Дай мне вволю наплакаться тучей.

Ой, ты, речка, река голубая,

Ты вливаешься в синее море,

Ты возьми меня вместе, родная,

Я забыться хочу на просторе.

Надеваю мешок я на плечи

И опять отправляюсь в дорогу.

Тихо в ночь переходит вечер,

Выплывает луна понемногу.

И иду я с тоскою о прошлом,

С юной верой в себя, в свои

силы

И с мечтою о нем, о хорошем,

Звать которого буду я

«милый».

Тихвин, 1942 г.

III

Медленно день догорает,

Парень грустит у окошка.

Где-то вдали, замирая,

Тихо играет гармошка.

Парень ты мой, сероглазый,

Будто из сказки далекой,

Ты мне понравился сразу,

Грустный и одинокий.

Но не грусти, мой хороший,

Ждать уж осталось недолго,

Скоро знакомой дорожкой

Выйдешь ты к берегу Волги.

Мать тебя встретит старушка,

Вскрикнет, слезами зальется,

Вихрем примчится подружка –

Сердце, как птица, забьется.

А у меня по-другому:

Некуда мне возвращаться,

К близкому и дорогому

Не к кому мне приласкаться.

И никому в целом свете

«Милый» - сказать не могу я

Вот почему на рассвете

Я всё грущу и тоскую

Вот почему иногда я,

Чтоб хоть немножко забыться,

Просто себе позволяю

На вечер – на два влюбиться

Или в компании выпить,

Чтоб веселей сердцу стало,

Чтобы проклятые мысли

Хоть ненадолго отстали.

Друга по сердцу, я знаю,

Долго мне будет не встретить,

Долго, наверно, одна я

Буду скитаться на свете.

Буду мечтать о любимом,

Ждать и искать, выбирая.

Только боюсь я, что мимо

Счастье промчится, играя.

IV. МАТЕРИ

Я иду по длинному перрону

Поезду навстречу, как и прежде

И смотрю на синие вагоны

С болью неоправданной надежды.

Вот уже и поезд, ближе, ближе

К станции подходит, замирая…

Никогда тебя я не увижу,

Милая, любимая, родная.

Не увижу больше на площадке

Я среди вещей тебя, родную,

И, сорвавшись с места, без оглядки,

Со всех ног к тебе не побегу я.

За уютным, мирным самоваром

Как бывало, нам уж не собраться.

Злой войны кровавые пожары

Вечно с болью будут вспоминаться.

Как сейчас я помню – утром ранним

Ты меня на поезд провожала.

В суматохе встреч и расставаний

Наспех я тебя поцеловала.

Если бы только знать могла тогда я,

Что навеки мы с тобой прощались –

Ни за что на свете, дорогая,

Друг от друга мы б не оторвались.

Но беспечно я тогда умчалась,

Ты ж не покидала Ленинграда,

На который глухо надвигалась

Мертвой хваткой голода блокада.

И в один из вьюжных дней февральских –

Как подумаю – мороз идет по коже –

Голода иссохшиеся пальцы

К тебе смертью протянулись тоже.

Стало мне на свете одиноко,

Стало так, как в детстве лишь бывает,

Когда жизнь, внезапно и жестоко

От груди родимой отрывает.

И хоть много лет с тех пор промчалось,

Много старше стала я сама, -

Болью навсегда в душе осталась

Года сорок первого зима.

Очень трудно заживают раны,

Сердцу нанесенные войной.

Видно, никогда не перестану

Я о прошлом вспоминать с тоской.

И клянусь я памятью твоею, -

В жизни честно и правдиво жить,

Образ твой в душе моей лелея,

Как святыню, буду я хранить.

Тихвин, 1943 г. (1950 г.)

V

Н. Х.

Я сегодня, проснувшись утром,

Как-то вдруг поняла, что осень:

Ветки голые жалобно гнутся,

Ветер брызги дождя доносит.

Будто сразу старше я стала –

Впрочем, мне уж стукнуло двадцать.

«Этой осенью, - помнишь, сказал ты, -

Нам, наверно, придется расстаться».

Вот еще одна жизни страница

Перевернута. Дальше что же?

Ты, должно быть, уедешь в столицу,

Я отсюда уеду тоже.

Были мы неплохими друзьями

И друг другу нужны бывали.

С разговорами, помнишь, часами

На обрыве весной стояли.

Ну, а летом, компанией шумной

Возвращаясь по улицам сонным,

Всем товарищам нашим юным

Мы казались парой влюбленных.

Объяснять же мы им не стали,

Что у нас лишь простая дружба,

Что лишь раз мы с тобой целовались,

И что больше, пожалуй, не нужно.

Что, бывая вдвоем очень часто,

«Изменяли» друг другу взаимно,

А потом, совершенно бесстрастно,

Говорили о самом интимном.

Может, встретиться снова случится –

Как, когда – ничего не знаю.

Так пускай же в конце страницы

На прощанье стоит запятая.

Тихвин, 1943.

VI

Б. В.

Друг-приятель, что же ты не пишешь?

Больше месяца письма всё нет и нет.

Где-то рядом близкий грохот слышен,

Рвущий в клочья трепетный рассвет.

Вдалеке грохочет канонада –

Шел всю ночь ожесточенный бой.

Я пишу тебе из Ленинграда,

Я хочу поговорить с тобой.

Знаем мы друг друга мало очень.

Помнишь, в городке прифронтовом,

Мы разговорились, и до ночи

Говорили сразу обо всем.

Встретиться нам больше не случалось –

Далеко война нас развела,

Но от встречи той в душе осталось

Чувство дружбы, близости, тепла.

И с тех пор, когда я на конверте

Вижу вновь знакомый почерк твой,

Мне теплей становится на сердце,

Мой товарищ славный, боевой.

Иногда я думаю о встрече –

Слов, быть может, не найдем мы нужных,

Может, отчужденье мы заметим

Под покровом близости наружной.

Но хочу, чтоб было по-другому.

Я хочу тебя узнать поближе,

Может быть, под обликом знакомым

Много нового в тебе теперь увижу.

Приезжай, товарищ сероглазый!

В Новый год я пью за нашу встречу,

За победу и за счастье разом,
Пью, чтоб славилась страна родная вечно

Ленинград, 1943

VII

Экспромт

День сегодня совсем весенний,

На душе хорошо, светло.

Солнца луч из-за крыш соседних

Постучался через стекло.

Прямо в сердце стучится,

упрямый,

Будто хочет сказать он мне:

«Выставляй же двойные рамы,

Выходи навстречу весне!»

Ой ты, луч, ой ты, злой проказник!

Что такое ты сделал со мной?

На душе – будто светлый праздник,

Будто кто-то приехал родной.

Видно, хочется сердцу счастья,

Коль в груди ему стало тесно.

Только где его буду искать я –

Мне еще и самой неизвестно.

Будет счастье – я в это верю,

Будет дружба, любовь большая.

Ведь недаром сегодня в сквере

Мне сам ветер шепнул – «дорогая».

Тихвин, 1943 г.

VIII

Как странно – иногда случайное

двустишье

До сердца самого сквозь мыслей

спуд пройдет

Смутит оно души спокойное затишье,

И равнодушия сломает толстый лед.

А если к этому прибавить день

весенний

И взгляд приветливый твоих

любимых глаз –

О, сколько вспыхнет вдруг надежд

и ощущений

В душе у каждого из нас!

Ленинград, 1948

IX

Напоен сегодня вечер

Первых листьев ароматом

И доносит легкий ветер

Отблеск нежного заката.

Еле слышно долетают

Незнакомой песни звуки –

Кто-то тихо напевает

О любви и о разлуке.

А на сердце умиленном

Широко и безмятежно

Красит белые колонны

Тот заката отблеск нежный.

Ленинград, 1949

X

Под мерный перестук колес

Лежу, лицом к стене.

Я не удерживаю слез

И их не стыдно мне.

И все стоит передо мной

Перрон, прощальный взгляд…

О, как мне хочется домой,

Как хочется назад!

Когда навстречу мне бегут

На запад поезда,

Мечту мою они несут

С собою к Вам, туда,

Где часть души моей живет,

И будет жить, и ждать,

Пока судьба не приведет

Нам встретиться опять.

Ленинград – Свердловск. 1950 г.

Война свела меня случайно с Вами

Была тогда бездомным я ребенком,

Отчаянно скучала я по маме,

А голос был по-детски громкий, звонкий.

У Вас был вид измученный, усталый…

Сказали мне, что Вы из Ленинграда.

Казалось, что я Вас уже видала,

Приезду Вашему была я, помню, рада.

Мы с Вами разговаривали часто,

Идя с работы или из столовых,

И мне хотелось, смутно и неясно,

Каких-то с Вами отношений новых.

Потом я помню вечера зимою,

Сидели мы тогда друг против друга,

Глаза сияли Ваши предо мною,

А за окном сердито выла вьюга.

У Вас на сердце было много горя,

Но Вы собой могли владеть прекрасно,

Лишь иногда лицо Ваше живое

Вдруг становилось мрачно-безучастным.

К весне Вы стали отходить душою:

Она у Вас от солнца оживала,

Я ж поняла, что этою зимою

К Вам не на шутку сердцем привязалась.

Я помню лето, домик над обрывом,

Внизу – спокойное реки теченье,

А над монастырем закат красивый,

На кладбище вечерних птичек пенье.

Мне этот городок известен с детства,

Здесь для меня сплошное счастье было.

За то, что Вы отсюда – по соседству –

Еще сильнее Вас я полюбила.

Вы помогли мне в людях разбираться,

Ценить учили искреннюю дружбу,

И многое из этого, признаться,

Мне сослужило истинную службу.

Мне столько слов, признательных и теплых,

Сказать Вам хочется за эту дружбу Вашу…

Мороз узоры написал на стеклах,

А небо бирюзы ясней и краше.

Вот снова слышен близкий взрыв снаряда,

Дня ясного покой и мир нарушен,

Но жду я все равно Вас в Ленинграде,

Хочу Вас видеть, речи Ваши слушать.

Я буду Вашим другом постоянным,

Когда б и что бы с нами не случилось;

Хочу, чтобы прошли все Ваши раны,

Чтобы всегда Вы счастием искрились.

Январь 1944 г.

Ленинград

Из дома ушла душа,

Неслышно ушла, не спеша.

В покинутом доме том

Остались мы с Леной вдвоем…

Все стало тревожным вокруг,

Пугал каждый шорох и стук…

Душевной лишась теплоты,

Расти стали хуже цветы.

Печальных раздумий полна,

Хожу теперь всюду одна.

И чудится, рядом со мной

Твой голос, такой дорогой.

Дни мчатся и годы летят,

А сердце так рвется назад

В те дни, когда вместе с тобой,

Мы жили единой душой.

Теперь, до конца моих дней

Мне жить без заботы твоей…

Не греет меня жаркий день,

И хочется спрятаться в тень.

И тут предо мною возник

Какой-то унылый тупик,

Бреду по нему без пути

И выхода мне не найти…

1995 г., январь